Скорбеть подано

Удивительно избирательная скорбь у группы поддержки Надежды Савченко. Они готовы, в случае смерти «летчицы», эмигрировать на Украину. Фото: Zuma/TASS

На 9 марта в ростовском суде намечено выступление Надежды Савченко с последним словом, после чего будет названа дата вынесения приговора. Напомним, прокуратура обвиняет Свченко в корректировке огня украинской артиллерии, в результате которого погибли журналисты ВГТРК Игорь Корнелюк и Антон Волошин.

Накануне ей последнее слово уже давали, но подсудимая принялась хамить, оскорбляя в площадных выражениях и российское правосудие, и всю нашу страну. Впрочем, долго распинаться в таком тоне Савченко не позволили, на что она обиделась и объявила сухую голодовку.

И вот 7 марта по сигналу из Вашингтона началась очередная акция в поддержку наводчицы, из которой усиленно лепят украинскую Жанну д'Арк. С почином, как водится, выступил госдеп США, заявив, что содержание Савченко под стражей противоречит минским соглашениям (в них, кстати, о ней ни слова). Следом освобождения подсудимой потребовал Евросоюз.

Одновременно в нескольких западных столицах у российских посольств прошли пикеты в защиту Савченко. В Киеве, как обычно, простой массовкой ограничиться не смогли и перебили в нашей дипмиссии окна. И в Москве пара десятков либеральных активистов вышли на улицы с плакатиками «Прости нас, Надя!» под объективы заранее приглашенных иностранных корреспондентов...

Мы попросили нашего военнного корреспондента Александра Коца высказаться по этому поводу. И вспомнить погиших ребят, с которыми он работал. Ему слово...

Мы познакомились в канун годовщины гибели ребят с ВГТРК — Игоря Корнелюка и Антона Волошина. Встретились в кафе, напротив «ямы» - так журналисты называют свою редакцию на 5-й улице Ямского поля. Наверняка парни здесь бывали. Может даже сидели за этим же столом. Мама Антона Волошина держалась строго, с достоинством. Она сразу дала понять, что жалость — это последнее, что ей нужно. Ирина Александровна аккуратно прощупывала меня: насколько мне важен этот разговор. Сначала говорил я. Показывал фотографии с Донбасса, рассказывал о работе в заблокированном Славянске, вспомнил, как тем вечером мы сидели с Андреем Стениным и раз за разом просматривали одни и те же страшные кадры. Андрей хотел понять, какую ошибку допустили коллеги. Трагическое стечение обстоятельств — так мы решили тогда.

Погибшие под Луганском российские журналисты Игорь Корнелюк и Антон Волошин.

Потом говорила Ирина Александровна, на одном выдохе, пытаясь сдержать накатывающий ком в горле. Не получалось. Она извинялась, молчала, вытирала слезы и снова рассказывала. О том, как Антон в два года знал наизусть «Я вас любил» Пушкина. О том, как сама собирала его на войну. О том, как что-то оборвалось внутри, когда вместо возвращения Антону продлили командировку. Он мог отказаться, но не мог подвести друзей...

- Вам важно, чтобы за его гибель кто-то ответил? - задал я, пожалуй, самый сложный вопрос.

- Наверно, да. Я понимаю, что она — простой исполнитель. Не было бы сценария извне, не было бы Савченко. Но я знакомилась с делом. Там есть вся доказательная база.

- Легче ж не станет...

- Конечно нет. Я сама пытаюсь иногда описать свое состояние. Вот сижу, пью чай, разговариваю с вами, но внутри - абсолютная пустота. Как надутый шар. Не могу его фотографии смотреть, в церковь не могу пойти, свечку за упокой поставить...

А потом были съемки «Специального корреспондента», показывали фильм Саши Рогаткина «Военкоры». Я смотрел на Ирину Волошину. За 30 минут она лишь однажды отвернулась от экрана, когда в кадре появилась Надежда Савченко. В глазах матери была не боль — тоска, разъедающая изнутри. Я не написал тогда, что Ирина Александровна спешила поставить на ноги своих детей, потому что боялась не успеть. В какой-то момент страшная болезнь отступила, женщина ее победила. Но многотонный стресс, который питает такого рода недуги, все-таки раздавил ее. Осенью прошлого года Ирина Александровна скончалась. Об этом объявил судья на процессе. Ни один мускул не дрогнул на лице Надежды Савченко.

А еще я не написал тогда, что родная сестренка Антона Волошина Марьяна после смерти брата почти не вылезала из клиник. Нервы молодой девчонки не смогли справиться со страшной потерей. Думают ли те, кто сегодня развернул оголтелую компанию в поддержку Савченко, чем может закончится для Марьяны эта шумиха? Скорбят ли о смерти 53-летней женщины? Вряд ли.

Марьяна (на фото) после смерти брата почти не вылезала из клиник.

Зато в пантеон героев они готовы вознести бойца добровольческого отряда «Айдар», отметившегося целой серией скандалов с убийствами, мародерством и изнасилованиями. Даже Эмнести Интернешнл по этому сброду прошелся в специальном докладе. Да и сама Савченко на начальном этапе следствия признавала: да, шла война, я выполняла приказы, корректировала огонь. Хотела ли она убить именно репортеров? Может и нет. Но она не могла не видеть в тот день толпы беженцев, которые находились вокруг журналистов. Они уходили из района, охваченного боями. И в том числе на них наводила артиллерию госпожа Савченко, «выполняя приказы».

Надежда Савченко в зале заседания суда в феврале 2016 года. Фото: Валерий Матыцин/ТАСС

Удивительно избирательная скорбь у группы поддержки Надежды Савченко. Они готовы, в случае смерти «летчицы», эмигрировать на Украину. Невыносимо ведь жить в стране, где голодом морят героев. Их не смущает, что в Незалежной до сих пор не наказан ни один человек за десятки заживо сожженных в Одессе. Да и не умрет ваш «герой». Накормят вашу Надю через капельницы и шланги. А мать Антона Волошина, которая не перенесла смерть сына, никто не воскресит.