Никита Михалков: "Не дай Господь, ненавистники перестанут меня ненавидеть"

В понедельник в пресс-центре "Комсомолки" побывал знаменитый режиссер Никита Михалков и поделился творческими планами с журналистами.

О ЧЕМ РАССКАЗАЛ РЕЖИССЕР:

...Границы страны не должны заканчиваться в Сколково

- Дело в том, что вообще деревни вымирают - вот в чем страшная проблема. Я считаю, что миллионы гектаров земли, которые не имеют человеческих рук, тепла, любви - они в итоге оборачиваются против нас.

Я - за интернет, нанонтехнологии и Сколково, но когда у нас есть гектары неосвоенной земли, это может обернуться тем, что Земля скажет - дайте мне свои руки, кто угодно - китайцы, шведы и т д. Не хотелось бы, чтобы границы страны оказались бы в границах Сколково.

Дерипаска может нравиться или нет, но он дает людям работу. Не уповайте на то, что вы заберете землю у Дерипаски и что-то изменится, подобный случай уже был в истории.

...Не дай Господь, ненавистники перестанут меня ненавидеть

- Неправда, что я стал перемонтировать другую часть из-за критики. Меня это абсолютно не волнует. Если ты знаешь, что ты вложил в этот фильм и Бог попустил чтобы ты это сделал, и мнение критиков, блоггеров и т.д. - меня абсолютно не волнует. Не дай Господь чтобы эти люди меня похвалили. Они освещают мне путь своей ненавистью. Пока они меня ругают, я считаю что иду правильной дорогой. Говорят: - Есил ты едешь к дому и не слышишь лая собак, значит ты сбился в пути.

Конечно, я не буду ничего перемонтировать и все выйдет так, как мы задумали со своими товарищами. Булгарин прославился потому что поносил Пушкина и Грибоедова. Ни в коем случае я не сравниваю, но делать себе имя на ненависти - это неправильно.

...Михалков рассказал про нового мэра

- Мне кажется самое главное в Собянине то, что он государственник. Потом, он пришел из русской провинции, посему его главная задача будет сделать Москву столицей России, а не столицей столицы".

...Я - молодой дедушка!

По словам Никиты Михалкова, его дочери Наде "должно повезти с мужем".

- Значит, и мне повезет с зятем. Какой я дедушка - молодой! Они растут, такая мелочь, шесть душ, все разные, называют меня Никитой. Играю с ними в стрелялки. К своему стыду когда Надя была поменьше, я был ужасно огорчен, когда вынужден был ее наказать и не пойти с ней в Луна-парк. Я больше этого хотел - играть в мячики стрелять. Поэтому я старался чтобы она лучше вела себя, чтобы в итоге опять пойти.

Никита Михалков отвечает на вопросы журналистов в "КП"

...С интересом отношусь к восточной медицине

- Чехов говорит: во что человек верит, то и есть. Я отношусь к этому с интересом, и прислушиваюсь с энтузиазмом к подобным врачам где-то на Востоке. Но в Москве снова продолжаю пить аспирин... Все время невозможно этим заниматься, в данном случае я бессистемный человек.

...Про "фотожабы": Да меня это не волнует!

- Ходит слух, что я после "фотожаб" подаю в суд на Интернет. Да больше меня заняться нечем! Когда тебя обвиняют в том что я узурпатор и т.д...Я вот говорю - кто нибудь пострадал от меня? Ну что, я виноват, что я думаю не так, как вы? Не страшно, когда тебя ненавидят ни за что. Очень многие обижаются, что ты работал с человеком, плотно он был родным и близким, а потом ты идешь дальше...Очень тяжело удержать в себе подобную связь, если ты идешь дальше. Чтобы ты не говорил...

...Убийство Грибоедова было спланировано

Никита Михалков поделился с "Комсомолкой" творческими планами.

- Хотелось бы начать фильм "Жизнь Грибоедова-2".

Мы писали сценарий в течение 4-х лет и накопали такого материала...Нашли документы, по которым можно понять, что убийство Грибоедова - не разъяренная исламская чернь, а спланированное убийство.

Мы должны были снимать лет 20 назад, но начались события в Карабахе, и мы не смогли этого сделать.

...Про ледовые шоу

- Мы шли втроем на каток, Володя Грамматиков, Катя Маскатова и я. Катя шла с коньками, а я с двухполосными детскими коньками. И когда она выкатила в них на каток, а я стоял в своих примотанных...И действительно снял и не надевал. Я не участвую в этих шоу, потому что у меня нет необходимости таким образом зарабатывать популярность. Да и занят я достаточно.

...Про месть Галкину за то что он отказался вести "Золотой Орел", а Пугачева пошла просить защитить от мести

- Я не завислив и не мстителен, надеюсь. Есть замечательная молитва - не селить в сердце свое злорадство, злопамятность и мстительность. Другой вопрос - почему человек приходит просить, и думает что кто-то будет мстить за то что Галкин отказался вести церемонию? Видимо потому что он чувствует, что он бы поступил так же с тем, кто ему отказал. И посему чувствуя в себе это, идет просить. Я с трудом представляю, как мщу Галкину - стою с трубой в подъезде завернутой в "Комсомольскую правду"... У меня есть масса других дел. Если ему не интересно - то ничего страшного. А вот тот кто приходит защитить - он должен подумать о себе, потому что в других он видит себя...

....Не пойму, почему люди пишут в Интернет гадости по ночам?

- Мне непонятно, почему мерзости в Интернете пишут ночью? Что их так мучит, что они не могут это сделать днем? Интересно...3 часа 45 минут утра...Либо он не спал, либо ему надо куда то эту мерзотность выплеснуть...Губительность русского языка меня пугает...Так же меня пугает безверие, мстительность, зависть, - сказал режиссер.

...Лучшее что я придумал в кино - я придумал на охоте или на велосипеде

- Мне хватает того, что я имею. Можно и ничего не иметь но быть гармоничным и естественным. Вот это ощущение счастья самой жизни...Главное - не разувериться. Пока ты не разуверился, тебе не будет никогда скучно одному. Мне скучно бывает на тусовке - с бокалом вина в окружении экстра-модных и элегантных людей, с которыми мне не о чем говорить. Интересный человек - это тот, с которым можно молчать. Потому что если можно помолчать, то есть и о чем поговорить.

Как гениально сказал Алешковский: Свобода - это абсолютное доверие Богу. Не то что "я буду верить вот сейчас начну", ты просто чувствуешь, что ты не один. И ты в себе само находишь интересы для разговора и тд.Лучшее что я приумал в кино - я придумал на охоте или на велосипеде, не тогда когда я вот сидел за столом... Я иногда бегал кросс, то когда в голову приходила какая-то мысль, прибегал на 10 минут раньше чем обычно. От вдохновения все быстрее бегают ноги, - сказал кинорежиссер.

Никита Михалков на радио "Комсомольская правда"

Прямую линию с режиссером проводила Анна Велигжанина, стенограмма - Елена Лаптева

Режиссер Никита Михалков также выступил на радио "Комсомольская правда" ( 97, 2 FM). Приводим полную расшифровку сегодняшнего эфира.

Афонина ( ведущая) :

- В ближайшие 20 минут у слушателей радиостанции «КП» есть возможность пообщаться с актером и кинорежиссером, народным артистом РСФСР, председетелем Союза кинематографистов России, лауреатом кинопремии «Оскар» Никитой Сергеевичем Михалковым. Здравствуйте.

Михалков:

- Добрый день.

Афонина:

- Ну, понятно, что когда заходит речь о 21 октября, то ясно, кто отмечает в этот день свой день рождения. В этом году юбилей. Так что, видимо, наверное, с этого и стоит начать. А именно – когда человеку исполняется 18-20 лет, когда впереди мечты, планы и т.д., и что-то приходится доказывать, кого-то в чем-то уверять, вот сейчас что является для вас стимулом к жизни?

Михалков:

- Ну, для меня всегда стимулом к жизни была работа, творчество. Надеюсь, что и сейчас тоже.

Афонина:

- Тогда вопрос, который пришел к нам на сайт. Мария спросила, а сколько времени тратите вы на работу по профессии? Это вот как раз продолжение того же самого вопроса.

Михалков:

- Сто процентов. Потому что то, чем я занимаюсь, то, чем занимаются мои коллеги, если они серьезно это делают, это значит, что работа не с 9 до 6 и не с 8 до 12, а вот ты ночью просыпаешься и вскакиваешь, чтобы что-то записать… Вообще довольно занятная штука. Вот лучшее, что я придумал, скажем, в кино, я придумал или во время бега, или во время плавания, или во время велосипедных кроссов, либо во время охоты. Вообще в самых неожиданных местах ты закидываешь в себя, как в компьютер, определенную идею, которая в тебе живет, а дальше она вырабатывается сама и в результате может выскочить в самое неожиданное время. Поэтому тут нет такого, что вот сейчас я трачу на творчество время, а вот это время… Так не получается.

Афонина:

- А когда голова отдыхает?

Михалков:

- Я думаю, что никогда. Надеюсь, по крайней мере. Тут дело не в том, чтобы отдыхала голова. Тут дело в смене обстановки, тут дело в смене впечатлений, ритма, загрузки, физической или любой другой. Азарт, скажем, когда ты играешь в теннис – не такой лаун теннис дачный, а в серьезную одиночку, там два часа, когда ты злишься, когда ты азартен, когда ты несправедлив или когда ты бесишься потому, что тебе кажется, что партнер твой зажилил мяч. Ты в это время переключаешь все свое существо на это. И в общем, это, наверное, и есть отдых для всего того остального, что практически в тебе живет все остальное время.

Афонина:

- Кстати, с каждым годом не становится все неинтереснее и неинтереснее отмечать юбилеи?

Михалков:

- Как вам сказать. Это, в общем, всегда довольно такая пытка. Честно говоря, ну, может быть, в этом году еще опустошение большее, потому что все-таки заканчивается работа восьмилетняя. Мы закончили практически монтаж второй части «Утомленных» «Цитадели». И так за неделю до дня рождения начинается какое-то такое, непонятно, что происходит. Это раньше, когда ты ждешь подарков, когда ты знаешь, что будут игры какие-то, когда все ждут праздника, когда для тебя поздравление – это, так сказать, тешение честолюбия, даже детского. Потом, со временем это превращается в определенном смысле в некую работу, ты должен никого не забыть, ты должен думать о том, где это делать, как это делать. Ты понимаешь, что все равно, так или иначе, все будут искать в том, что ты делаешь, изъяны и т.д. Это довольно утомительная штука. Но еще в этом году, я думаю, это наложилось на то, что восьмилетняя работа заканчивается и, как это ни странно, но я думаю, что люди творческие меня поймут, это очень большое опустошение. Это очень большое опустошение. То есть, как будто вот что-то такое из тебя вынули и это уже больше тебе не принадлежит. Я вам скажу больше того, бывает так, что снимаешься два месяца в картине и уже думаешь, как бы, наконец, все это уже закончилось. Мы снимали 8 лет и в последний съемочный день, когда уже вот все – и группа, не признаваясь себе в этом, слушай, а вот мы не сняли еще это… уже какую-то там деталь, палец там, затвор… и все понимают, что просто не хочется, чтобы это заканчивалось. Это величайшее счастье. И большая редкость. И я очень горжусь тем, что люди, с которыми я работал, они не хотели расставаться. Это важно.

Афонина:

- Ну в право поставить точку все-таки кому принадлежит в этом процессе?

Михалков:

- Только режиссеру. Ну, если это кино продюсерское, скажем, в американском кино если это не независимая картина, а картина какой-нибудь «Мейджер компании», то это, конечно, продюсер.

Звонок от Натальи:

- Здравствуйте. Никита Сергеевич, держитесь, юбилей – это дело серьезное. Я благодарю вас за то, что вы в свое время помогли одним из первых Центру Архангела Гавриила, я еще раз к вам обращусь, если позволите, за помощью, именно правозащитного православного центра. Я думаю, Леонид вам передаст. Благодарю вас еще раз низко, потому что все дела пошли. Согласны ли вы со мною, что возраст тем хорошо, что только человек, проживший некоторое время, согласно нашей короткой жизни, как можно больше, может сказать, определить для себя, что было главным в его жизни? И еще – коммунистическая идея, почему она не поддается осуждению? Не является ли это препятствием ко всем нашим нестроениям в стране, потому что Русью святой и вот те, кадабр лежащий, масонами уложенный туда, разрушивший Россию, на Красной площади, Войковыми наименованные улицы и то, что коммунистов так много… Как вы считаете?

Михалков:

- Наталья, во-первых, спасибо вам за ваши слова горячие в мой адрес, я очень вам признателен. Вы знаете, я честно вам скажу, я даже ведь и не помню, что мы это делали. Не потому, что я такой забывчивый, а потому, что я стараюсь не запоминать того, что, когда ты выполняешь просьбу, в силу того, чтобы это не превратилось в такое честолюбивое удовольствие от того, что тебя благодарят. Поэтому я вам очень благодарен, но, поверьте, я всегда, когда могу, стараюсь помочь, если чувствую, что в просьбе есть искренность.

Что касается осуждения. Да я вообще против осуждения. Не надо ничего ломать, надо строить. Мы настолько наломали уже дров, что, мне кажется, что созидание должно быть основой движения, а не разрушение. Я, например, никогда не снимал и не буду снимать кино о тех, кого я не люблю. Я хочу снимать и рассказывать о том, что или кого я люблю. А вот что я не люблю или кого я не люблю, вы должны понять, почувствовать, узнав, что я люблю. Поэтому в данном случае я имею в виду, что, да, конечно же, нужно менять. Но не исходя из осуждения, а, наоборот, исходя из утверждения того, чему мы служим и чего мы любим. Как сказал Ильин гениально, что жить надо для того, ради чего можно умереть. Вот это серьезно. И если мы для себя это определяем, то наша жизнь очень во многом приобретает смысл серьезный. Потому что не то, как жить, а то, зачем жить – все-таки основа вопроса.

Афонина:

- Никита Сергеевич, а есть фильм, за судьбу которого вам очень обидно? Вот, знаете, как бывает, вроде и силы, и средства, и душу, и все, что можно, вкладываешь, а по каким-либо причинам не получается, не происходит. Есть такие картины у вас?

Михалков:

- Не происходит чего?

Афонина:

- А вот ничего. Знаете, как в пустоту выстрел, хлопок раздался, а эффекта никакого.

Михалков:

- А какой я должен дать эффект? Аплодисменты?

Афонина:

- Хотя бы, знаете как, вот против «Предстояния» и за «Предстояние» развернулась огромная битва. Понятно, что, значит, фильм хотя бы, минимум, посмотрели, чтобы о нем рассказать. Есть картины, которые ждет какая-то печальная судьба. По экранам прошли, но вот реакции никакой абсолютно. Молчание же это гораздо хуже, чем осуждение или хвала.- Вы знаете, ничего не пропадает даром. Ничего не исчезает. Если кто-то думает, что эта оголтелая ненависть к фильму «Предстояние» меня поколебала или изменила мое ощущение от этого, то абсолютно нет. наоборот даже. Наоборот. Не потому, что я считаю эту картину неуязвимой. А потому что я не верю в то, что те затраты внутренние, человеческие, духовные, энергия, та любовь, с которой мы делали картину, то, как мы рассказывали про этих потрясающих и трагических людей, она не может быть выпущена просто в воздух. Не сегодня – завтра, послезавтра. Поэтому для меня в этом смысле нет никаких абсолютно сомнений, что если ты делаешь это искренне и Господь тебе помогает, значит для чего-то Он это делает. Поэтому у меня нет: ай, как жалко, а посмотрели… Ну, не посмотрели, сейчас посмотрят дальше. Знаете, как говорил Пушкин: сочтемся славою. Чего тут?

Афонина:

- Есть вопросы от тех, кто заранее позаботился, чтобы мы вас с этими вопросами познакомили. И вот Ольга спрашивает. Во-первых, поздравляет вас с днем рождения. И такой вопрос: правда ли, как пишут журналисты, что в обиде на Катрин Денев за то, что она, являясь заместителем председателя жюри на одном из кинофестивалей, не присудила награду вашему фильму «Утомленные солнцем». И еще, Денев говорит, что с радостью снялась бы у вас. Возможно ли такое? Спрашивает Ольга из Омска.

Михалков:

- Если есть что играть Денев в моих картинах, я считаю, что это вполне возможно и нужно, если это будет иметь смысл. А что касается обид, вы знаете, досада бывает, обид нет. Я вообще не обижаюсь ни на кого и никогда. Можно верить в это, можно нет, но я очень услышал мою матушку, которая мне сказала однажды, что никогда не обижайся. Потому что, если тебя хотели обидеть, не доставляй удовольствие тому, кто этого хотел. А если не хотели, всегда можно простить. Поэтому в данном случае у меня нет: ах, как обидно! Значит не время, в другой раз, бог даст.

Афонина:

- А в тех фильмах, которые вы снимаете сейчас, уже в XXI веке, есть место для Катрин Денев и для других ярких женских образов? Потому что у вас такие мужские картины.

Михалков:

- Да уж не скажите. А «Раба любви», а «Пять вечеров»?

Афонина:

- Я говорю – в XXI веке.

Михалков:

- В XXI веке? Ну, понимаете, все-таки понятие женщины оно ведь не ограничивается только красотой, скажем, Денев или фигурой Анжелины Джоли. Это более серьезно и глубоко. И мне кажется, что я женщин чувствую, по крайней мере по тем картинам, которые я снимал. Мне казалось, что я это чувствую. Мало того, я вам скажу, я по-настоящему понял, что такое женщина, когда я в течение почти года жил в Париже, монтируя «Ургу» с моей маленькой Надей, которой было 4 года. Не было никого – ни нянек, ни бабок, никого не было, мы были вдвоем. И вот только тогда, наблюдая за ней, я понял вообще, насколько я не понимал того, что женщина заложена в женщине уже с этих самых лет. Поэтому я надеюсь, что в картине «Цитадель» женскую судьбу вы увидите.

Афонина:

- Уж коли продолжать тему женской судьбы и семьи, у вас принято в семье советоваться по личным вопросам? И принято ли показывать кандидатов в мужья, знакомить папу с ними?

Михалков:

- Нет. Дело в том, что – что значит, советоваться? Вы понимаете, если твоей дочери нужен совет, выходить ли ей замуж за этого человека или нет, значит она его не любит. Потому что, если она его любит, ей советы не нужны, она все равно сделает так, как считает нужным. И здесь нужно только положиться на ее воспитание и на то, что ты в нее вложил. Ты, семья, мама, бабушка, дедушка и так далее. Мне кажется, что очень важно в нашей семье – это очень большой упор на индивидуальную ответственность. Делай, что хочешь, но ты должен помнить, как твоя фамилия, как тебя зовут и какого ты рода. Поэтому те шишки, которые набивали себе дети, да, конечно, я был рядом, конечно, я наблюдал за этим, конечно, я не мог бы остаться в стороне, если бы я видел, что совершается ошибка непоправимая. Но я никогда не пытался вмешаться в их отношения с мужчинами, женщинами, с товарищами. Единственное, что я все-таки делал, это я достаточно осознанно наблюдал за тем, как движется внутри себя Аня, Надя, или Тема, или Степан. Поэтому мне думается, что, наверное, может быть, оно и довольно жестоко, и кто-то не поймет меня. Но я вижу это единственным путем к выработке иммунитета человека к жизни. Потому что так много людей, которые до сих пор держатся за юбку мамину. А когда мама уходит, они оказываются абсолютно беспомощными и с полным отсутствием иммунитета человеческого.

Афонина:

- Хочется перейти к философскому вопросу, который из города Владимир к нам пришел от Константина. Здравствуйте, Михаил Сергеевич, с почтением отношусь к вашей деятельности и творчеству. Вы – один из тех, чьи высказывания лично для меня понятны благодаря хорошему русскому языку, которым вы, по-моему, владеете в совершенстве. Вопрос: когда, по-вашему, выйдет в свет указ или постановление правительства на любую тему, после которого большинство народа скажет «ну, наконец-то»?

Михалков:

- Ну, во-первых, если к Михаилу Сергеевичу, это к Горбачеву. Меня зовут Никита Сергеевич. Либо к Боярскому.

Афонина:

- Я специально прочитала, как написано.

Михалков:

- Это известная оговорка. Почему-то, видимо, Михалков, Михаил, и сразу я становлюсь Михаилом Сергеевичем. В этом случае я отвечаю, что Михаил Сергеевич в Кремле сидел, а я еще – нет. Поэтому дело в том, что, когда появится указ, после которого народ скажет «ну, наконец-то»? Я понимаю, что я, наверное, буду непопулярен, но я думаю, что если появится указ о смертной казни и будет снят мораторий, очень многие в стране, большинство скажут «ну, наконец-то».

Афонина:

- Вот я вам специально показываю.

Михалков:

- Я вам верю, верю, верю! Я знаю. Это каждый шестой приблизительно так.

Афонина:

- Я вот теперь по поводу вашей или оговорки, или все-таки, может быть, вы знаете, чего пока не можете сказать. «Еще пока не в Кремле» - это как прозвучало?

Михалков:

- Это фигура речи.

Афонина:

- Ну так, на всякий случай.

Михалков:

- Нет, это фигура речи. Мне приписывали, что я хочу быть президентом. Знаете, на каждый роток не накинешь платок. Если я буду огрызаться или отвечать на каждую такого рода претензию ко мне, я практически, я помогу тем, кто хочет, чтобы я перестал работать. Потому что я буду отвечать только этим и только огрызаться и не буду работать. Знаете, как говорят, я из казачьего рода, казаки говорят, особенно сибирские, яицкие казаки, мой прадед из сибирских казаков: если ты едешь домой и не слышишь лая собак, значит ты сбился с пути.

Афонина:

- Хорошо. В таком случае скажите: что еще в творческом смысле может хотеть человек, у которого есть, по крайней мере на взгляд обывателя, сумасшедший бюджет для того, чтобы снимать фильмы, обалденные технические возможности, невероятная съемочная группа, которую может позволить себе не каждый режиссер. В профессиональном плане, я еще раз спрашиваю, чего еще может хотеть этот человек?

Михалков:

- Вы знаете, я думаю, что правы те, кто говорят, что полжизни работаешь на имя, а полжизни имя должно работать на тебя, если ты хорошо работал первые полжизни. Сумасшедший бюджет с неба не сваливается, невероятные технические возможности тебе так просто никто не даст.

Это надо заработать. Ты за это отвечаешь и ты отвечаешь тем, что ты за свою жизнь сделал. Чего не хватает? Вы знаете, да нет того, чего не хватает. Что значит – не хватает? Вот вы говорите «с обывательской точки зрения»: ой, как хотел бы иметь что-то, что можно потрогать руками. Но у меня нет такого, чего я хотел бы, чтобы я хотел потрогать руками. Не потому, что у меня это есть.

А потому что, знаете, гармония, а я надеюсь, я человек гармоничный, она заключается в том, чтобы то, что хочешь, совпадало с тем, что можешь. Огромное количество трагедий у людей бывает оттого, что они хотят, они думают, что могут, только потому что хотят. Поэтому, когда ты гармоничен, а я хочу верить, что я человек гармоничный, мне хватает ровно того, что у меня есть. И это могут подтвердить, скажем, мои сослуживцы, с которыми я служил на флоте, или люди, с которыми я езжу на охоту. Я, где положил – там взял. Другой разговор, допустим, когда в Венгрии, когда мы снимались в те далекие советские времена, когда нас гримировали к 8 утра, а начинали снимать в два, а всех остальных иностранцев снимать начинали через час после того, как загримировали, на третий день я сказал, что я так работать не буду. Мне грозили посольством, высылкой. Я говорю: я не буду работать в стране, которая не уважает труд актера только потому, что он из социалистической, такой же, как и вы, барачной страны. И я не вижу разницы между Шоном Коннери, великим артистом, или Василием Шукшиным, тоже великим артистом, только потому, что у Шона Коннери суточные в 1500 раз больше, чем у Шукшина. И он всемирно известный, а Шукшин, так сказать, хоть и великий, а известен только в России. Поэтому тут я капризен, омерзителен и могу быть просто отвратительным. Но это другое. Это не каприз, потому что вы недооцениваете мой талант. Это, так сказать, обида за страну. За то, что я русский и со мной можно так обращаться. Советский. Не важно, не имеет значения. А в остальном, знаете, у нас на «Мосфильме» была такая шутка: что получилось, то и хотели.

Афонина:

- Спасибо вам огромное. Я напомню, что в студии с нами был актер и кинорежиссер, народный артист РСФСР, председатель Союза кинематографистов России, лауреат кинопремии «Оскар» Никита Сергеевич Михалков.